Женский журнал Женский клуб

Слушая Моцарта

Многие в Ереване удивились, узнав, что Армен Джигарханян поехал поступать в ГИТИС. В том числе его решению поразились родители. Но удивление не означало запрет. Во всяком случае – со стороны матери.

• Мама моя была поразительной женщиной, - вспоминает актер. – Великая женщина, всю жизнь была такой, я очень ее любил. Она единственная меня поддержала, не отговаривала и даже поехала со мной в Москву. А другая женщина на ее месте наверняка попыталась бы убедить сына поступить в какой-то другой институт, более надежный – медицинский, например, или сельскохозяйственный. Но не моя мама. А что многие удивились моему намерению – это правда, особенно в школе. Я не могу даже сказать, как пришел к такому решению. Это было все как-то внезапно, вдруг. Между прочим, я думаю вдруг к нам приходят какие-то самые главные вещи. Мне самому было трудно тогда понять (а сейчас и тем более не смогу), как все получилось. Видимо, бацилла эта в меня попала, заразился – и все. А когда выяснилось, что я не поступил, у меня никакого особого потрясения не было. Год проработал потом, все перенес спокойно, без трагедий. И мама тоже. Она вообще была очень спокойной женщиной. Я всего лишь раз видел, как мама плакала, единственный раз видел ее растерянной – когда она потеряла хлебные карточки. А всегда реагировала так: "Бог милостив, все к лучшему".

Говоря о своей учебе в театральном институте, Армен Джигарханян нисколько не пытается приукрасить эти годы, подчеркивая, что актерскому ремеслу начался много позже, уже работая в театре.

• Не спрашивайте меня об учителях. У меня был, можно сказать, великий учитель, но это не было никак связано с интистутом. Театральное образование и сейчас, как тогда, сильно хромает. Оно ведется так, будто речь идет не об искусстве. Его приравняли с библиотечным, и, как вы понимаете, все это далеко от творчества. Ничему в театральных ВУЗах у нас не учат, четыре года студенты просто отсиживают зады. Именно поэтому я давно уже сам не преподаю. Пытался бороться, да все понапрасну.

Работу в ереванском Русском драматическом театре им. К. С. Станиславского Армен Борисович вспоминает с большим удовольствием, подчеркивая, какое важное значение имела эта сцена в его жизни.

• Двенадцать лет там проработал и горжусь этим. Именно в этом театре я, по сути, научился быть актером, а не болтуном. Причем быстро, в течение месяца. Нет, ничуть не жалею о том, что сразу не попал на сцену одного театра имени Майковского. Я вообще ничего не хочу вернуть, у меня не бывает чувства помхмелья. Потому что самое важное - извлечь урок, а там я научился ремеслу, научился быстро работать. Знаете, сколько времени в академических театрах готовили спектакли? По три-четыре года! Я, помню, всегда сравнивал и поражался. Закон родов – девять месяцев на все про все, и на то, чтобы зачать, и на то, чтобы родить. В муках.

Армен Джигарханян любит повторять армянскую поговорку: "Лучше износиться, чем заржаветь". Всю жизнь он работал наизнос и на вершине, казалось бы, своей славы, совершил неожиданный поступок – ушел из театра имени Маяковского, где имел возможность царствовать без проблем еще много лет. С тех пор он играет в разных театрах, в разных антрепризах и нянчит свой – совсем еще юный, но уже уважаемый публикой – театр.

• Тридцать семь лет я играл на сцене театра имени Маяковского. Ну и что? Я прожил там счастливую жизнь и пошел в другую жизнь, и начал искать счастья там. Не будет счастья, не найду его там – повернусь и уйду искать в другом месте.

"Самый популярный на постсоветском пространстве армянин стал крупным московским домовладельцем", - написали российские газеты, когда в придачу к полуподвальному театрику возле метро "Спортивная" Джигарханян получил здание бывшего кинотеатра "Прогресс" на Ломоносовском проспекте. Новоселье там справили в конце прошлого года - премьерой спетакля по известной пьесе Эдварда Радзинского "Она в отсутствии любви и смерти". Таким образом, у Армена Борисовича теперь есть и нормальный, большой театр и филиал, где мастеру пришлось провести капитальный ремонт. Впрочем, он по этому поводу вовсе не расстраивается.

• Из всего можно сделать праздник. Из ремонта тоже. Нам повезло, директор театра у нас замечательный. С людьми мне вообще повезло. Делают свое дело, не болтуны, веселятся и работают. Так что ремонт нам тоже в радость.

Возглавив театр, Армен Джигарханян, несомненно, подставил себя под удар российской театральной критики, любимцем которой он был на протяжении многих лет.

• Пусть никто не обижается, я говорю совершенно беззлобно: я не знаю, кто такие критики. На мой взгляд, такой профессии нет. Может быть мнение одного человека, более или менее грамотно высказанное. Всего лишь его личное мнение. Нельзя, основываясь на нем, судить о спектакле. Я, например, знаю, какой у меня критерий: я должен испытать потрясение, я должен заплакать или засмеяться. А я иногда не знаю, почему я заплакал. И я не нуждаюсь в том, чтобы мне объясняли, почему. Однажды я слушал перед концертом выступление музыковеда. Я потом возненавидел ее на всю оставшуюся жизнь. Обычно я случшаю Моцарта, и вспоминаю маму, а тут я невольно вспоминал все те слова, которые она произносила, а я их даже не знаю. Да, я люблю Моцарта, хотя и понимаю, что это не оригинально…

Ирина Грушина